Если бы я, к примеру, всерьез захотел уничтожить какой-нибудь (разумеется, очень-преочень нехороший) режим, обладающий, допустим, мощным репрессивным аппаратом и прокачанной пропагандистской машиной, то определенно последнее, что бы я в этом случае сделал - это вышел бы и заявил публике и собравшимся корреспондентам, что этот режим-де необходимо уничтожить.