Барухил зи Нимрифель

[gerdev]

(княжеский сын и дочь эльфийского короля)
Версия вторая, исправленная и дополненная в соответствие с мастерскими пожеланиями.

Жил-да был на свете один князь. Был он и богат, и славен, да вот беда: не было у него детей. Оттого князь день и ночь горевал: вот придет смерть, на кого все княжество останется? Как-то раз поехал тот князь на охоту, отбился от свиты и заплутал. Но был он не робкого десятка, и хоть опасно ночью одному по лесу бродить – решил он идти наудачу, авось и выйдет к какому ни на есть жилью. Слез князь с коня, повел его в поводу, идет себе потихоньку, смотрит – вдалеке, сквозь деревья, вроде как огоньки мерцают. Ну, думает, не иначе как тут дровосеки заночевали, а хотя бы и разбойники – все живые люди! И пошел на свет. Шел-шел, а свет вроде и не убегает, но и ближе не становится, не иначе чары! И вдруг открылась перед князем поляна, а на той поляне, вокруг большого гриба, эльфы порхают да светятся, ровно светлячки. И не просто так порхают, а кружат, ровно в танце, да так изящно – князь и во дворце своем на празднествах этакого не видывал! А на макушке гриба сидит Король эльфов, смотрит на своих подданных да радуется. Рядом королева сидит, крылышки сложила – ну как есть бабочка! Засмотрелся князь на это диво – отродясь он эльфов не видывал! – да ступил неловко, хрустнула под ногою ветка – тут эльфы его и заметили. Зашумели, залетали вокруг, кричат – «Чужой, чужой!» Острыми травинками в лицо тычут, блеском глаза слепят! Но тут Король эльфов как гаркнет: «А ну-ка тихо, ночное племя! Эй, кто там ни на есть, подойди ко мне, посмотрим, что за птица!». Деваться некуда – вышел князь на середину поляны, поклонился вежественно, поздоровался по-ученому, Королю эльфов хвалу вознес. «Ишь ты! – дивится Король. – И что же этакий воспитанный человечек в самый темный час в моем лесу потерял?» Князь не потаил, кто он и откуда, да как в лесу заплутал, да как на поляну эльфов набрел. «Ну, что ж, - говорит Король , – раз такое дело – оставайся у нас гостем. Если сможешь до света с моими придворными плясать – награжу тебя чем сам пожелаешь. А если не сможешь, с ног упадешь да заснешь – не обессудь, навеки у меня в плену останешься!»
Некуда деваться, согласился князь. Тут заиграла музыка, да такая, что на месте устоять нельзя. У князя ноги сами в пляс пошли! И эльфы не отстают. До света плясал с ними князь, сапоги до дыр стоптал, из сил выбился, а эльфы все никак не угомонятся! Думал, конец приходит, но тут прокричали третьи петухи – и эльфов как не было. Один Король эльфов по-прежнему на грибе сидит – видать, ему ни петухи, ни само Солнце не указ! «Молодец, гость! – говорит Король .– Слово свое сдержал, себя и меня потешил, сам не заметил, как три дня и три ночи без роздыху плясал – и пощады не просил. За это я тебя пожалую: проси чего хочешь!» Рассказал ему князь о своей беде. Эльф в ответ: «Твоему горю легко помочь. Возьми гриб, на котором я сижу, отнеси его домой да и съешь его вместе со своей княгиней. От того кушанья родится у княгини сын-молодец, твоему княжеству наследник. Только смотри: о том, что с тобой сегодня было, никому не рассказывай! Иначе сыну твоему по земле не ходить, света не видать, заберу я его навсегда в земли тайные, эльфийские!».
Поблагодарил князь Короля эльфов, пообещал исполнить все в точности. Тут эльф свистнул да из глаз пропал, а князь сорвал гриб, вскочил на коня да пустил его вскачь. Часу не прошло, как из леса выбрался на дорогу, а там и до дворца княжеского рукой подать! Слуги княжеские рады: за три дня да три ночи они уж весь лес не на раз прошли, не чаяли князя живым увидеть! – а князь, ни слова ни говоря, бегом на кухню, велел кухарке из гриба кушанье сготовить, да и съел на ужин то кушанье вместе с княгиней. В ту ночь княгиня затяжелела, а в положенный срок родила сына-молодца всем на загляденье. Князь рад, придворные рады, и простой люд радешенек. Приказал князь великий пир учинить, бочки с вином народу выкатил, музыкантов позвал, придворные плясать пошли да всю ночь не останавливались. Княгиня, хоть и слаба была, тоже вышла на праздник поглядеть, да и похвали плясунов – эвон как они ловко да без устали выплясывают! Князю это за обиду показалось, он и скажи: это-де не диво, диво было, когда он, князь, на празднике у эльфийского Короля три дня и три ночи без роздыху танцевал да с ног не свалился. Княгиня тем словам подивилась, а Князь тут и вспомнил, что Королю обещал, да чуть язык не прикусил. Ан слово-то сказано, назад не воротишь.
День за днем, год за годом – вошел сын княжеский в совершенные лета. Все на него не нарадуются: и молодец, и красавец, и ловкостью, и смелостью и, умом не обделен! Один князь, что ни день, все печальнее. Раз приходит сын к отцу, да и говорит: «Скажи, батюшка, отчего ты, на меня глядя, всегда печален ходишь? Чем я тебе, родителю, не потрафил, не угодил, чем перед тобой виноват?» «Ничем ты, сын, предо мной не виноват, – отвечает князь, –э то моей вине перед тобой прощенья нет!» Тут поведал князь сыну, как самому Королю эльфов слово дал да слова того не сдержал. «Я,– говорит, –уж все глаза выплакал, на тебя, молодца, глядючи да дни считаючи. Не сегодня завтра придет Король да расплаты потребует. Тебя ему отдать на верную смерть – горе, а не отдать – и того горше, власть Короля велика – он в наших землях весь урожай погубит, на скотину мор напустит, у людей удачу отнимет, все княжество со свету сживет!». «Вот что, отец!– говорит сын князя.– Видно, делать нечего: отправлюсь-ка я сам искать Короля эльфов! Раз я добром к нему приду, он твое княжество помилует, да и меня, глядишь, не сразу казнит, а там, Бог даст, как-нибудь да и выберусь!» Делать нечего, благословил старый князь своего сына в путь-дорогу. Собрался молодец да пошел со двора, а на душе у него тошно – света белого не видит! Бредет он путем-дорогой, а навстречу ему старичок, сам с ноготок, борода с локоток, по всему видно – гном, да речь не о том. Выскочил старичок как из-под земли, да и спрашивает: «Здравствуй, добрый молодец, отчего не весел идешь?» Молодец ничего не ответил, только головой мотнул, мол, без тебя, старика, тошно, проваливай, пока цел! Свистнул старик, гикнул да с глаз пропал, а молодец и пожалел: «Эх, думает, мне-то невесело, а старика зря обидел, не по-княжески поступил, был бы он сейчас здесь – уж я бы повинился!» Только подумал – ан снова навстречу, как из под земли, тот самый старичок. Тут княжеский сын старичку поклонился в пояс, да попросил простить за грубость, за невежество. Старичок ему в ответ: «Вижу, и вправду ты доброго корня молодец! Что озлился на меня, старика, так со всяким бывает, а что повинился сразу – так, видно, не зря тебя отец с матерью уму-разуму учили, кой-чему да выучили. А про беду свою не рассказывай, я о ней побольше твоего ведаю. У Короля эльфов город, слыхал ли – за бурною рекой, через реку мост хрустальный, на том мосту спицы серебряные, а на каждой спице по человечьей голове – все королей да князей, не хуже тебя молодцов! Пойдешь к нему – сгинешь без славы, только голова на спице и останется. И мне Король эльфов – давний супротивник, да вот сила моя не та, чтобы с ним меряться. Помочь тебе не помогу, а добрый совет за твое вежество дам. Ступай-ка ты по этой тропке, увидишь лесное озеро, в коем вода чище хрусталя да слаще меда. Воду ту трогать-мутить не смей, а сядь в кустах да жди первой звезды. Как первая звезда в воде отразится – прилетят к тому озеру птицы-лебедицы, Королю эльфов родные дочери, сбросят крылья да пойдут в озере купаться. Тут ты не плошай, а крылья у которой из девиц спрячь, а там уж сам смекнешь, что дальше делать!» Поблагодарил княжий сын старика за науку да и пошел по тропке в самую глухомань. Дошел до озера лесного, схоронился в кустах и ждет, что дальше будет. Вот наступила ночь, выглянула первая звезда, отразилась в лесном озере – тут захлопали крылья, налетели птицы-лебедицы, стукнулись о землю, скинули белые крылья да обернулись девицами – одна красива, другая того краше, а младшая краше всех. Тут княжий сын не потерялся – подождал, пока красавицы купаться ушли, подкрался тихонько да и утащил крылья самой красивой из девиц. Прошла ночь, настало утро, собираются девицы домой лететь, надели крылья – и в небо! Только младшая своих крыльев найти не может. Искала-искала, да заплакала: «Кто мои крылья унес? Выйди, покажись, не сделаю тебе вреда, любое твое желание исполню – только отдай мои крылья белые, отпусти к отцу, к матери!». Тут выходит княжий сын, королевской дочери кланяется, подает ей крылья и говорит: «Не доброе дело такую красоту обижать, а уж мне пуще всякого не пристало – самого меня Король эльфов отца-матери лишил, сиротой бесприютным скитаться заставил, смерти искать. Вот тебе твои крылья, лети куда хочешь!» Видать, крепко ему девица полюбилась. А и он ей не противен стал. Поглядела девица на него ласково да и говорит: «Спасибо тебе, молодец, что добром меня отпустил! За то и я тебе помогу. Нынче иди отсюда прямо, да сверни направо, а как солнышко в силу войдет – поворачивай на Серые горы, тут тебе тайная тропка откроется, придешь прямо к дому моего отца, Короля эльфов. Да не бойся! Задаст он тебе загадки мудрые, не один молодец от тех загадок голову потерял, да тут уж я тебе пригожусь, подскажу-присоветую. Если сам ты ловок да удал – все по нашему выйдет!». Тут поцеловал княжий сын королевскую дочь, да и дали они друг другу крепкое слово вместе век вековать, друг без друга не бывать. Потом обернулось девица белой лебедицей – и улетела невесть куда.
Тогда княжий сын по-сказаному сделал: пошел прямо, потом свернул направо, а там по солнышку – точнехонько по тайной тропке в самую середину Серых гор. Глядит – течет река бурная, через нее мост хрустальный, а за мостом город эльфов стоит, ровно ульи понатыканы. Эльфов кругом – не сосчитать, жужжат, как пчелы, усиками машут, крылышки на солнце переливаются. Увидали, что человек идет – давай над ним смеяться, а потом окружили со всех сторон, острые травинки нацелили да к королевскому дворцу и привели. Смотрит княжий сын – дворец –то настоящий, большой, хоть бы и человеку в пору, только весь хрустальный, так на солнце и горит, переливается. Тут колокола зазвонили, трубы затрубили, открылись ворота – и вышел из дворца сам Король эльфов, в обличье дивном, прекрасном, человеческом. На Короле платье зеленое, серебром шитое, корона из кленовых листьев, сапоги тисненой кожи, пояс да ожерелье ярким золотом да дорогими каменьями украшены. За спиной у Короля эльф-советник прячется, кривой, косой, одним глазом глядит, одним крылом машет, на одной ноге пляшет, Королю на ухо недоброе нашептывает. Посмотрел Король на юношу, и тоже давай смеяться: «Поглядите, эльфы добрые, ослушников сын пожаловал! То-то я за три лиги чую, немытым человечьим духом пахнет! А ну-ка, для начала проводите молодца в баню, пусть омоет пыль дорожную, а там его и перед мои светлые очи поставить можно!» Княжий сын радуется – кто же с дороге бане не рад! – а над ухом у него вьется мошка малая да шепчет: «Не радуйся, суженый мой, не веселись! У моего батюшки баня железная, ее к твоему приходу велено добела накалить – как войдешь туда, враз изжаришься! Вот тебе платок белый, шелковый, как войдешь в баню да махнешь им налево – жар поубавится, махнешь направо – прибавится, вот тебе и мытье!» Поймал княжий сын платочек шелковый да спрятал за пазуху, и идет себе в баню, будто и невдомек ему, что Король погубить его задумал. Вошел, чует – тяжко в бане, от железных стен так жаром и пышет! Достал он тогда платочек шелковый да махнул налево раз, другой – стало в бане холодно, аж иней по углам выступил. Тут молодец махнул платочком вправо – потеплело в бане, в самый раз, чтобы вымыться с дороги. Вымылся княжий сын, переоделся в чистое, снова махнул платочком вправо, будто и правда в этаком пекле парился, да и вышел к эльфам, что дожидались снаружи – скоро ли молодец изжарится, скоро ли ему голову рубить да на спицу садить. Видят – жив человек, делать нечего – отвели его обратно к Королю.
Сидит Король на резном троне, за спиной эльф-советник прячется, кривой, косой, одним глазом глядит, одним крылом машет, на одной ноге пляшет, Королю на ухо недоброе нашептывает. А сам Король смотрит на княжьего сына да посмеивается. «Гляди-ка, – говорит, – в бане моей мылся, а всё голова на плечах! Немногие этак-то могут из вашего племени, уж не помог ли тебе кто? Ну да ладно, если и так – в другой раз не помогут. Вот тебе мой королевский сказ: отец твой, князь, передо мной крепко виноват, я ему помог, а он своего слова не сдержал. За то загадаю я тебе задачи непростые. Сумеешь исполнить – помилую, а может, и отпущу на белый свет, живи своей волей. А не сумеешь – тут тебе и конец, или сам сгинешь, или я тебе голову сниму да на спицу насажу!» Княжий сын того не пугается, вины отцовой не отрицает, и берется все как есть трудные задачи решить. «Ну, раз ты такой гораздый, – отвечает Король, – вот тебе работа для начала. Сходи-ка ты в незнамые дали, отыщи там дерево чудное, волшебное, что днем поет краше девичья голоса, ночью светит ярче ясна солнышка. Срежь с того дерева веточку засветло да мне принеси дотемна, я ее в саду своем саженцем посажу, такое же дерево выращу, будет мне чем перед другими эльфами побахвалиться!» Княжий сын и бровью не повел, обещал волшебную ветку добыть да Королю принести. Поклонился, вышел из дворца, а сам кручинится: где ж то дерево искать да как ветку с него добывать, коли и сам Король эльфов про то не ведает? А над ухом у него вьется мошка малая да жужжит: «Не кручинься, мой суженый, это не беда – это полбеды! Коли удал да ловок будешь, ветку с дерева добудешь! Садись на доброго коня, да езжай прямиком на полночь. Увидишь там дорогу железную, а ведет та дорога в Черный лес. В том Черном лесу стоит Черный дом Черного эльфа, железным тыном огороженный. Ты через тот тын перелезь, увидишь сад, а в том саду деревья, коих в целом свете краше не найти– железные, медные да золотые, а одно серебряное. Те деревья, что из железа, золота да меди, трогать не смей – тут же злой смертью помрешь, в сорви ты ветку с дерева серебряного, да смотри, ни листочка не задень, а через тын скакать будешь – и досочки задеть не смей, не то поднимется шум на весь белый свет, проснется тогда Черный эльф, тут уж не сносить тебе головы!». Поблагодарил княжий сын свою нареченную невесту за науку, сел на доброго коня да и поскакал на полночь. Видит – лежит средь поля дорога железная, и ведет та дорога прямиком в Черный лес. А посреди Черного леса стоит Черный дом, железным тыном огороженный, высотой этот тын от земли до неба. Тут княжий сын не теряется, разбежался – да и прыгнул через тын, не задевши ни досочки. Смотрит – а перед ним дивный сад, деревья в том саду железные, да медные, да золотые, листочки на тех деревьях звенят-переливаются, и краше тех дерев в целом свете не найти. Прошел он по саду – ни листочка не задел, смотрит – вот и серебряное дерево стоит-переливается, да так-то сладко поет – чуть было молодец не заслушался, не задремал, не погубил свою голову. Да вспомнилась тут ему невеста нареченная, тут его и сон отпустил. Срезал княжий сын с дерева веточку , да и назад через тын прыгнул, ни досочки не потревожив. Сел на доброго коня – и в обратный путь.
На ту пору проснулся в своем Черном доме Черный эльф. Вышел в сад погулять, под серебряным деревом песни послушать, глядь – а самой-то красивой ветки на дереве и нету! Разгневался Черный Эльф. Вырос у него от злости нос мохнатый да длинный, как у волка лютого, и стал он по всем сторонам нюхать – по какой дороге вор ушел? Унюхал волчьим носом, откуда чужим духом пахнет, и собрался в погоню. Взял он Черный меч да Черный щит, сел на Черного коня, Черным железом кованого, затрубил в Черный рог да и поскакал по железной дороге – только черные искры из-под копыт летят!
Король эльфов и встретить молодца не успел – уже и Черный эльф у ворот! «Выходи,– кричит,– Король, старый враг, на честный бой! Я в твое царство-государство триста лет дорогу искал, нынче вор, тобою посланный, мне сам ее показал! Не выйдешь – я твои ворота Черным мечом сокрушу, твоих эльфов Черным конем стопчу, самого тебя Черным щитом прихлопну – одно мокрое место останется!» Тут Короля эльфов страх взял. И то – пришла беда, откуда не ждал, а некого винить – сам накликал! Вышел он из ворот на хрустальный мост, позади него эльф-советник прячется, кривой, косой, одним глазом глядит, одним крылом машет, на одной ноге пляшет, Королю на ухо недоброе нашептывает, Говорит тогда Король: «Вот что, могучий сосед, Черный эльф! Виноват я перед тобой, перед всеми признаю. Ну так ты уже себя потешил, на меня страху нагнал, половину царства моего конем стоптал, другую половину мечом порубил, почитай, один дворец мой цел остался. Довольно с тебя. А с веткой серебряной давай вот как решим: вышлю я к тебе поединщика, будет твой верх – верну ветку без обмана, а уж коли он победит – не обессудь, посажу саженцем в своем саду, как задумал!» Черный эльф на это соглашается, а Королю того и надобно: велел привести княжьего сына, да и посылает его против Черного эльфа поединщиком. Мол, победит Черный эльф да срубит тебе голову – невелика потеря, а ты победишь – отцову вину прощу, на белый свет пущу, да еще и дочку свою за тебя отдам, которую сам пожелаешь. Делать нечего, собрался княжий сын на поединок, а самому-то невесело: как с этаким воином биться, который один все царство эльфов разорил, самого Короля устрашил? А над ухом у него вьется мошка малая да жужжит «Не кручинься, мой суженый, это не беда – это полбеды! Черный эльф и вправду силен, не боится он ни стали, ни серебра, а боится он одной шелковой плети! Будешь ловок да удал, стукнешь его три раза поперек спины – тут его силе и конец придет!» Обрадовался княжий сын, сел на доброго коня да и выехал в чистое поле с Черным эльфом биться. Взмахнул Черный эльф Черным мечом, а княжий сын увернулся, достал плеть шелковую – да как стукнет Черного эльфа поперек спины, раз, другой да третий! Тут Черный эльф закричал страшным голосом, упал с Черного коня, да и обратился в черный камень.
Вернулся княжий сын к королевскому двору. Эльфы, что живы остались, кругом порхают, радуются, княжьего сына славят, а кривого эльфа, советника, от злости косоротит, да и Королю все это не по нраву, а деваться некуда – слово дал, обратно не возьмешь. Вот он и говорит: «Ладно, молодец, хорошо ты мне послужил, ныне вину твоего отца прощаю, зла на него не держу. Позову я сейчас своих дочерей, выбирай сам, которая по нраву – сыграем вашу свадьбу, да и отпущу тебя на белый свет!». Доволен княжий сын, а над ухом у него вьется мошка малая да жужжит: «Не радуйся, суженый мой, не веселись! Вот это беда так беда! Покажет тебе батюшка двенадцать белых лебедиц, перышко к перышку – нипочем тебе меня не узнать! А выберешь кого из моих сестер – она тебя в первую же ночь со свету сживет! Ты смотри да примечай: как пойдут лебедицы на пруд купаться, все рядком поплывут, одна я замешкаюсь да кругом поверну, тут ты не зевай, на меня указывай, а не успеешь – не видать нам друг друга вовек!» Сказала – и пропала. А тут Король эльфов ногой оземь топнул, во всем дворце колокола зазвонили, трубы затрубили, открылись ворота хрустальные – и вышли двенадцать белых лебедиц, перышко к перышку! «Вот мои дочери, – говорит Король, – выбирай, которая по нраву, да смотри не промахнись!». А княжий сын смотрит да помалкивает. Прошли лебедицы по хрустальной лестнице, по золоченым ступенькам, прямо к зеркальному пруду, и давай в нем плескаться. Все лебедицы рядком плывут, а одна поотстала да кругом пошла. Тут княжий сын не теряется, на суженую свою указывает – эта, мол, мне больше других по нраву! Осердился Король: «Вижу я теперь – не своим умом ты мои загадки решил, не своей удалью превзошел! Ну да делать нечего. Эльфы мои верные, собирайте столы, готовьте честный пир – три дня да три ночи будем пировать, на четвертый день пущу я тебя, княжий сын, вместе с дочкой моей на белый свет!». Княжий сын доволен, а дочь королевская ему на ухо шепчет: «Не радуйся, мой суженый, не веселись – большая беда еще не минула! Кто три дня да три ночи во дворце моего отца пропирует, тот на белый свет через триста лет воротится! Смотри, начнется пир – ничего не ешь, не пей, а жди, пока мой отец музыкантов да песельников заслушается да сам в пляс пойдет, тут-то нам с тобой и бежать надобно, иначе не видать тебе больше отца да матери!». Вот сели эльфы за пир свадебный, а княжий сын невесел сидит. Король его спрашивает – отчего не ешь, не пьешь, или невесте молодой не рад? Как не рад, говорит, такой красоте, а гнетет меня тоска-кручина по отцу да по матери: мне веселье, а им на белом свете горе да слезы! Король на то отвечает: не дело, мол, жениху на свадьбе кручиниться! Велел он позвать музыкантов да песельников, пускай развеют тоску княжьего сына, королевского зятя! Вот набежали музыканты да песельники, да заиграли на лютнях так весело, что и мертвый бы в пляс пошел! Сам Король не утерпел, соскочил с резного трона да ну средь зала козелком скакать. А княжьему сыну да королевской дочери того и надобно. Вышли они из дворца, сели на добрых коней – да только их и видели! Никто и не заметил, как уехали, а заметил один только эльф-советник, тот, что кривой, косой, одним глазом глядит, одним крылом машет, на одной ноге пляшет, Королю на ухо недоброе нашептывает. Тот эльф, видишь, сам на младшую дочку Короля заглядывался, ему и праздник не в праздник. Сел кривой эльф на кривого коня одноногого – да и поскакал в погоню.
Вот скачут княжий сын да дочь короля, тут земля застонала, горы затряслись – скачет в погоню кривой эльф на одноногом коне, одним крылом машет, одной ногой погоняет, один глаз красным углем горит. Одной руки вовсе нет, во второй кривая сабля. Тут королевская дочь пугается, думает – конец пришел. А княжий сын сдернул с головы пуховый колпак, да и бросил в морду одноногому коню. Тут одноногий конь споткнулся, кривой эльф с коня сковырнулся, упал в пропасть бездонную да там и сгинул. Сели тогда молодые на добрых коней да поехали своей дорогой. Ехали-ехали, да и выехали на белый свет, поблизости от дома княжеского.
Наутро Король эльфов протрезвел-проспался, хвать – ни советника, ни дочери, ни зятя! Плюнул он да растер, хотел было сам в погоню пуститься, да королева за руку удержала. Поздно, говорит, хватился, муженек, нешто теперь на своего же зятя да на дочку-кровиночку войной пойдешь? Пускай себе живут на белом свете, а мы будем в своем царстве жить да радоваться. И то, отвечает Король, есть от чего веселиться: дочку замуж за доброго молодца выдал, да злого врага Черного эльфа избыл, город заново отстроим лучше прежнего, а кривому эльфу-советнику туда и дорога. Решил этак – и дальше пировать стал, да так, говорят, и пировал триста лет без роздыху.
А княжий сын отвел молодую жену к отцу, к матери. Обрадовались князь да княгиня, устроили пир на весь мир, на том пиру старый князь сыну все княжество передал, а сам на покой отправился. На том истории конец, а кто знает, что дальше было, пускай сам и рассказывает.